Репрессии против мусульман в Китае пришли теперь и на курортный остров Санья

Призыв к молитве (азан) до сих пор разносится эхом по аллеям мусульманского квартала Саньи, которому уже почти 1000 лет, где минареты с полумесяцами возвышаются над крышами. Преследование властями крошечной, глубоко набожной общины в этом южном китайском городе было незаметным.

Вывески в магазинах и домах с надписью «Аллаху Акбар» — «Аллах Величайший» по-арабски — были накрыты наклейками шириной в фут, пропагандирующими «Китайскую мечту», официальный националистический лозунг. Китайские иероглифы «халяль», что означает «дозволенный» в исламе, были удалены с вывесок ресторанов и из их меню. Власти закрыли две исламские школы и дважды пытались запретить девочкам носить платки.

Одна из мечетей в городе Санья на острове Хайнань в КНР / Фото: © The New York Times, Keith Bradsher

Уцулы, община города Санья, насчитывающая не более 10 000 мусульман, являются одними из последних, кто стал мишенью кампании Коммунистической партии Китая (КПК) против иностранного влияния и религий. Их проблемы показывают, как Пекин работает над подрывом религиозной идентичности даже самых маленьких мусульманских меньшинств, стремясь к единой китайской культуре, основа которой — идентичность ханьцев, составляющих абсолютное этническое большинство в КНР.

Новые ограничения в Санье, городе на курортном острове Хайнань, знаменуют собой поворот в политике правительства. Ещё несколько лет назад официальные лица поддерживали исламскую идентичность уцулов ​​и их связи с мусульманскими странами, по словам местных религиозных лидеров и жителей, которые говорили на условиях анонимности, чтобы избежать ответных мер со стороны правительства.

Партия заявила, что её ограничения в отношении ислама и мусульманских общин направлены на обуздание насильственного религиозного экстремизма. КПК использовала это обоснование для оправдания репрессий против мусульман в далёком (от Хайнаня) западном китайском регоине, именуемом Синьцзян (СУАР), после серии атак, произошедших семь лет назад. Но в Санье никаких волнений никогда не было.

Ужесточение контроля над уцулами «раскрывает реальное лицо китайской коммунистической кампании против местных общин», — сказал Ма Хайюнь, доцент Государственного университета Фростбурга в Мэриленде, изучающий ислам в Китае. «Речь идёт об усилении государственного контроля. Это чисто антиисламское движение».

Китайское правительство неоднократно отрицало, что выступает против ислама. Но при Си Цзиньпине, её главном лидере, партия снесла мечети, другие древние святыни и разрушила купола и минареты в северо-западном и центральном Китае. Их репрессии в значительной степени сосредоточены на уйгурах, 11-миллионном центральноазиатском мусульманском меньшинстве из Синьцзяня, многие из которых массово содержатся в концлагерях, где из принуждают отречься от ислама.

Усилия по «китаизации ислама» активизировались в 2018 году после того, как Государственный совет, кабинет министров Китая, издал конфиденциальную директиву, предписывающую должностным лицам не допускать вмешательства религии в светскую жизнь и функции государства. Директива предостерегала от «арабизации» и влияния Саудовской Аравии, или «саудизации», в мечетях и школах.

В Санье Компартия преследует группу, занимающую важное положение в отношениях Китая с исламским миром. Уцулы принимали мусульман со всей страны, стремящихся отдохнуть в приятном климате провинции Хайнань, и служили мостом для мусульманских общин в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке.

Исламская идентичность уцулов ​​воспевалась правительством в течение многих лет, поскольку Китай настаивал на укреплении связей с арабским миром. Такие связи сыграли ключевую роль в инициативе президента Си, носящей имя «Один пояс — один путь», программе по финансированию инфраструктурных проектов по всему миру и усилению политического влияния Пекина в этом процессе.

Поддержка китайской политики в отношении мусульман в СУАР по странам. Оранжевым закрашены
те страны, которые её поддерживают, и среди них, по порядку: Россия, Белоруссия, Куба, Никарагуа,
Венесуэла, Боливия, подконтрольные КНР государства Юго-Восточной Азии и, что самое главное,
практически весь так называемый хвалёный «исламский мир». А зелёным — те, кто выступает против,
и это, например, страны ЕС, США, Канада, Япония, Австралия и Новая Зеландия.
Карта взята из Twitter-аккаунта © Mango Press

Уцулы стали «важной базой для мусульман, которые переехали за границу в поисках своих корней и для исследования своих предков», — гласит правительственная записка от 2017 года, приветствующая роль ислама на Хайнане в рамках глобальной инициативы «Один пояс — один путь». «На сегодняшний день они приняли тысячи учёных и друзей из более чем десятка стран и регионов и являются важным окном для культурного обмена между народами Южно-Китайского моря».

Несколько лет назад мусульмане-уцулы в Санье построили эту девятиэтажную
исламскую среднюю школу в качестве альтернативы государственным школам,
но местные власти закрыли её. / Фото: © The New York Times, Keith Bradsher

Несмотря на то, что их официально называют частью крупнейшего этнического меньшинства Китая, хуэй, уцулы считают себя культурно отличными от других мусульманских общин в стране.

Это мусульмане-сунниты, которые, как считается, произошли от чамов [чамы — это этническая группа из Юго-Восточной Азии. — примечание редакции SeverMedia], рыбаков дальнего плавания и морских торговцев Королевства Чампа, которое веками правило на центральном и южном побережьях Вьетнама. Начиная с 10 века, беженцы из племени чам бежали от войны на территории современного центрального Вьетнама и отправились на Хайнань, тропический остров размером с Мэриленд.

На протяжении веков уцулы поддерживали прочные связи с Юго-Восточной Азией и продолжали практиковать ислам в значительной степени беспрепятственно. Но во время Культурной революции конца 1960-х — начала 1970-х годов бродячие банды красных гвардейцев, преданных Мао Цзэдуну, разрушали мечети в деревнях Уцула, как и по всему Китаю.

Когда Китай открылся миру в начале 1980-х, уцулы начали возрождать свои исламские традиции. Многие семьи воссоединились с давно потерянными родственниками в Малайзии и Индонезии, в том числе с бывшим премьер-министром Малайзии Абдуллой Ахмадом Бадави, дедом по материнской линии которого был уцул, выросший в Санье.

По сей день многие уцулы, также известные как уцацы, говорят на особом чамском языке, похожем на тот, который до сих пор используется в некоторых частях Вьетнама и Камбоджи, помимо китайского. Кислое тушёное мясо из тамаринда, приправленное ароматами Юго-Восточной Азии, остаётся местным деликатесом, и старейшины рассказывают истории о переселении своих предков на Хайнань. Женщины носят красочные головные уборы, иногда расшитые бисером или вышивкой, которые покрывают их волосы, уши и шею, стиль, похожий на головные уборы, которые носят мусульманки в Малайзии и Индонезии.

Юсуф Лю, малазийско-китайский писатель, изучавший уцулов, сказал, что группе удалось сохранить особую идентичность, поскольку они веками были географически изолированы и твёрдо придерживались своих религиозных убеждений. Он отметил, что уцулы во многом похожи на малайцев.

«У них много схожих характеристик, включая язык, одежду, историю, кровные узы и еду», — сказал г-н Лю.

По мере того как за последние два десятилетия туристическая экономика Саньи процветала, связи уцулов ​​с Ближним Востоком также росли. Молодёжь стала отправляться в Саудовскую Аравию для изучения ислама. Лидеры общины открыли школы для детей и взрослых для изучения арабского языка. Они начали строить купола и минареты для своих мечетей, отойдя от традиционного китайского архитектурного стиля.

На протяжении веков уцулы жили всего лишь в нескольких сотнях ярдов от
этого пляжа, который благодаря туристическому буму Хайнаня стал одним из
самых известных в Китае. / Фото: © The New York Times, Keith Bradsher

Хотя в прошлые десятилетия между уцулами и соседними ханьцами происходили столкновения, в основном они жили в мире, причём обе группы извлекали выгоду из недавнего всплеска туризма. Зато Пекин долгое время пытался подавить сопротивление уйгуров китайскому правлению, которое иногда было насильственным. Партия заявила, что её политика в Синьцзяне ограничила то, что она называет терроризмом и религиозным экстремизмом.

Но в последние два года даже в Санье власти настаивали на ограничении открытого выражения своей веры и связей с арабским миром.

Руководители местных мечетей заявили, что им было приказано убрать громкоговорители, передающие призыв к молитве с вершин минаретов, и поставить их на землю, а в последнее время также уменьшить громкость. Строительство новой мечети было остановлено из-за споров о её внушительных размерах и якобы «арабских» архитектурных элементах; его бетонный каркас теперь пылится. По словам местных жителей, город запретил детям до 18 лет изучать арабский язык.

Жители Уцула заявили, что хотят выучить арабский не только для того, чтобы лучше понимать исламские тексты, но и для общения с арабскими туристами, которые до пандемии приходили в их рестораны, отели и мечети. Некоторые жители выразили недовольство новыми ограничениями, заявив, что они ставят под сомнение обещание Китая уважать 56 официально признанных этнических групп.

Местный религиозный лидер, который пять лет учился в Саудовской Аравии, рассказал, что их общине дали понять, что им больше не разрешают строить купола.

Местные власти блокировали завершение строительства этой мечети в Санье
в течение двух последних лет, утверждая, что она намного больше, чем требуется
для этого района города. / Фото: © The New York Times, Keith Bradsher

«Мечети на Ближнем Востоке выглядят вот так. Мы хотим построить и наши так, чтобы они выглядели как мечети, а не просто как дома», — сказал он на условиях анонимности, поскольку некоторых жителей недавно ненадолго задержали за критику правительства (ввиду особой деликатности данного вопроса полдюжины полицейских в штатском допросили и нас в Санье о наших репортажах в мечетях).

Сообщество иногда сопротивлялось. В сентябре ученики-уцулы и их родители протестовали перед школами и государственными учреждениями после того, как несколько государственных школ запретили девочкам носить хиджаб на уроках. Спустя несколько недель власти всё же отменили этот указ под давлением общественности, что является редкостью (в Китае).

Тем не менее, правительство считает ассимиляцию различных этнических меньшинств Китая ключом к построению более сильной нации.

«Нам необходимо использовать этнические различия в качестве основы для построения единого китайского сознания», — сказал Сюн Куньсинь, профессор этнических исследований Университета Миньцзу в Пекине. «Это направление будущего развития Китая».

Мечеть Нанкай в Санье, перестроенная в 1990-х годах, с минаретами, спроектированными
под влиянием Саудовской Аравии. По мере того как в последние годы уцулы стали более
зажиточными, всё чаще многие из них уезжали в КСА для паломничества или на учёбу.
Фото: © The New York Times, Keith Bradsher

Пока же уцулы с трудом сосуществуют с властью.

В центре внутреннего двора мечети Нанкай красный китайский флаг развевается почти на той же высоте, что и вершины минаретов.

Авторы статьи:
Кейт Брэдшер (Keith Bradsher) из Саньи (Китай) и Эми Кин (Amy Qin) из Тайбэя (Тайвань) при участии Эми Чан Чьен (Amy Chang Chien) из Тайбэя (Тайвань) для The New York Times (США), 14.02.2021

Перевод:
Сулейман Берзлоев, 18.02.2021

Если вам понравилась данная статья, поддержите проект!