«Чужое» дело Шохисты Каримовой

7 декабря в подмосковной Власихе состоялось очередное судебное заседание по апелляции на приговор Шохисте Каримовой. Имя этой немолодой женщины из Узбекистана, работавшей зеленщицей в Подмосковье, появилось в СМИ в связи с делом о теракте в петербургском метро. И, скорее всего, тут же забылось. Журналистка издания «Заново.Медиа» Наталия Сивохина напоминает её историю.

Кто такая Шохиста Каримова?

3 апреля 2017 года на перегоне между станциями «Сенная площадь» и «Технологический институт» прогремел взрыв, унесший жизни 16-ти человек и ранивший около ста пассажиров.

Силовики озвучили несколько противоречивших друг другу версий трагедии, а вскоре отчитались о том, что преступники найдены.

На скамье подсудимых оказались одиннадцать человек, трудовые мигранты из Таджикистана, Киргизии, Узбекистана, по версии следствия, состоявшие в исламистском сообществе.

5 апреля родные одного из будущих фигурантов «дела 11-ти» Мухамадюсупа Эрматова заявили о его пропаже. Как он позднее рассказал правозащитникам и журналистам, в это время его похитили. Похитители (предположительно, сотрудники ФСБ) надевали на голову Мухамадюсупа полиэтиленовый пакет, били, запугивали, использовали шокер, требовали дать нужные показания.

О таких же «следственных действиях» рассказали и другие осуждённые по делу о взрыве.

Добытые под пытками показания легли в основу приговоров по террористическим статьям.

Шохиста Каримова — единственная женщина среди осуждëнных — получила 20 лет тюрьмы.

Она работала зеленщицей в подмосковном кафе. Согласно материалам дела — «обеспечивала сообщество средствами связи».

Как рассказала позже она сама — одолжила телефон своему коллеге и одному из обвиняемых, Аброру Азимову. Всë.

Когда к ней пришли сотрудники ФСБ, гражданка Узбекистана безропотно выполнила все их требования: подержала в руках детонатор, оставив на нëм свои отпечатки, дала взять биоматериалы изо рта и под волосами.

Шохиста верила властям и до последнего надеялась, что правда победит. В итоге еë признали виновной в хранении бомбы на Товарищеском переулке в Петербурге — городе, где она до ареста не была никогда.

Шохиста приехала в Россию помочь дочери, работала за 25 тысяч рублей в месяц и посылала деньги семье. Приговор поверг еë в шок — страшный крик женщины попал в журналистские репортажи.

Но мало кто из корреспондентов написал о том, что с ней произошло.

Скриншот письма Шохисты Каримовой

«Когда сотрудник СИЗО-2 спрашивал, почему я не выхожу гулять, моя соседка по камере отвечала, что я боюсь. До того я боялась, что человек в форме может мне навредить, я была напугана и постоянно плакала. Мой мозг просто был отключен, после года я начала приходить в себя от стресса и сильного аффективного состояния. И я очень боялась за своих близких, их тоже могли подставить», — написала Шохиста Каримова в письме своей знакомой. И добавила: «Я теперь уверена, что любого невиновного человека можно обвинить».

Что говорит защита

Я поговорила с адвокатом Шохисты Виктором Дроздовым.

— Расскажите, как вы взялись за дело Шохисты, с чего всë началось?

— Мне позвонил человек, сидевший ранее и знающий правоохранительную систему не понаслышке, а затем — другие правозащитники. Они попросили «pro bono» (безвозмездно) войти в это дело, фигурантов которого защищали адвокаты по назначению. Мы встретились, поговорили, я согласился стать защитником Шохисты.

Трагедия в апреле 2017-го и появившиеся по еë следам материалы в СМИ привлекли моë внимание. Я довольно внимательно следил за этим делом, сопоставлял различную информацию. Она вызывала много вопросов, и я решил найти ответы на них. Нашёл.

— Защита Шохисты оспорила очевидно неправосудный приговор. Почему, по-вашему, важно дойти до конца в этом процессе?

— Задача защитника — разоблачать обвинение (первая инстанция), незаконность приговора (как сейчас) и всегда быть готовым к защите в очередной инстанции. «Конец» — это что? Реальный конец уже давно наступил: государственная система правосудия этим процессом «обанкротилась» полностью: она не готова и не в состоянии отвечать ни на один довод защиты.

— Верит ли Шохиста в возможность добиться справедливости, что она думает про предстоящую апелляцию?

— До недавнего времени она очень верила в Путина.

Писала ему письма, на которые ответа не получала. Сейчас я ей такой вопрос не задаю. Шохиста очень хорошо понимает, вследствие каких обстоятельств она совершенно неожиданно для себя и абсурдно оказалась в тюрьме. Она прекрасно знает и разделяет мою позицию по защите, заключающуюся в том, что защищая её, я защищаю российское правосудие, в первую очередь, и именно от этого зависит её дальнейшая судьба.

Шохиста — заложник определённых политических интересов людей, имеющих ныне довольно высокие властные полномочия.

В своём маленьком Telegram-канале я начал называть этих людей. Они все в той или иной степени участвовали или присутствовали в деле #Метро17.

После приговора Шохиста написала письмо судье Андрею Морозову, поздравив его с тем, что он, наконец, успокоил российское общество, «найдя террористов», пожелала ему здоровья и благополучия.

— Сколько адвокатов сейчас защищают интересы Шохисты Каримовой?

— Два. Я и адвокат Сергей Шостак, вошедший в дело по моей просьбе тоже «pro bono» и полностью разделяющий мою позицию.

— Как вы думаете, почему, несмотря на очевидные несостыковки в «Процессе 11-ти» и на жалобы подсудимых на пытки, дело не развалилось в суде, а фигуранты получили огромные сроки?

— Ответ, пожалуй, можно найти в самом приговоре и в том, как проходил процесс. Приговор не содержит ни одного довода защиты, в нём нет анализа самого события 3 апреля 2017-го. Суд отказался (именно так!) исследовать вагон как вещественное доказательство, заявленные обвинением самодельные взрывные устройства, не удовлетворил ни одного существенного ходатайства защиты по сути обвинения. Допустил незаконное присутствие в зале вооружённых огнестрельным оружием неустановленных лиц в масках и без опознавательных знаков.

Суд не был ни независимым, ни справедливым. Мне лично очень жалко судей. Они совершили подлость.

— Могут ли обычные люди помочь фигурантам политических дел?

— Что до «обычных людей», то они ничего сделать не смогут. Но я верю в возможности сограждан — неравнодушных, думающих и готовых говорить правду. Тут могут помочь интернет, петиции, коллективные обращения и публичность. Публичность, прежде всего.

Очевидные несостыковки в деле и свидетельства осуждëнных о многочасовых пытках во время следственных действий не помешали суду первой инстанции вынести приговоры с огромными сроками.

Нет пока массовой кампании с требованием нормального расследования «Дела 11». Средневековое деление на «свой-чужой» прочно прижилось в российском обществе. Собственно, ничего нового — так обычно и происходит на обломках социальных институтов, отживших своë.

Сначала людей оценивают по цвету кожи, потом сажают представителей «неправильной национальности» — всë это было по меркам истории относительно недавно. Страна-победитель вызывает на допросы столетних ветеранов, отдавших здоровье и силы на той давней войне с фашизмом. Так называемое обвинение бросает за решëтку случайных людей — бесправных строителей, ремонтников, зеленщиц из бывших братских республик. Так называемое массовое сознание ставит знак равенства между понятиями «приезжий» и «террорист». Так называемое государство превращается в безумца, убегающего от собственной тени.