Репортаж из резиденции Лоту Гули

Едва сошёл с трапа самолёта в ночном Стамбуле, и вот уже на бронированном фешенебельном автомобиле, который меня встретил у порога аэропорта Ататюрка, мы пытаемся прорваться сквозь бесконечные пробки в вечернем мегаполисе. 20-миллионный перенаселённый Стамбул задыхается, город под обломками гигантского демографического взрыва. В «городе контрастов» ситуация даже более критическая, нежели в Первопрестольной. Стамбул всё ещё без развитой транспортной инфраструктуры — в столице Передней Азии так и нет разветвлённой сети метро, отвратительно работает общественный транспорт.

На автобусах до центра не доедешь, трамваев нет — ветхие трамвайные линии поднебесного Константинополя в центре, на Таксиме, остались под каменными плитами эпохи неоосманизма. Всю европейскую часть Стамбула, некогда одновременно олицетворявшую и византийское наследие, и прогрессивный кемализм, спрятали под восточным орнаментом и арабскими узорами. Впрочем, сейчас европейскую часть Стамбула можно с уверенностью назвать арабской — ни одного европейского лица, старый Константинополь упрятан в средневековую паранджу...

С этими мыслями на роскошном бронированном лимузине стремглав мчимся в резиденцию легендарного азербайджанского узника Надира Салифова. «Когда же мы доедем? Почему так долго?» — уставшим голосом обращаюсь к своим провожатым. «Нам долго ехать. Дом находится почти в Греции», — шутливо говорит водитель.

Неожиданное освобождение из застенок узника замка Иф — и это вовсе не аллегория, а быль, ибо последние 12 лет Надир Салифов был в заточении в одиночной камере суровой крытой тюрьмы №8 — вызвало большой резонанс во всей стране. Сенсация не в освобождении, каждый узник в свой час выходит на свободу. Главное, чтобы он пробил! В 2005 году против Гули объединились все. Более того, на Салифова пошла сама система. И он воевал, сопротивлялся, бился изо всех сил в гордом одиночестве против целой системы. Его хотели сломить, но его не смогли победить.

Надир попал в тюрьму в молодом возрасте. Это было время, когда боги не умерли, а просто стали иными. В начале ураганных 90-х от этого никто не был застрахован, глобальная криминальная война, передел собственности и средств производства затягивали в ряды боевых отрядов ОПГ незаурядную молодёжь, мечтавшую победить этот мир в одночасье и силой оружия. Надира приговорили к большому сроку. И чтобы выжить, ему надо было стать первым среди равных. И он захватил власть в тюремном сообществе, завоевав реноме непререкаемого лидера. И добился самой труднодоступной формы власти — не политической и не административной, а человеческой, голыми руками, в джунглях естественного отбора, там, где побеждают только сильные духом и характером люди. Спустя годы о нём, наречённом лидерами преступного сообщества «Гули» (в переводе с грузинского — «Сердце», именно так назвали его за отважное и храброе сердце), заговорило всё преступное сообщество в СНГ...

Что потом? Криминальные войны, закономерная борьба за абсолютную власть в сообществе, столкновения, жертвы за мнимую, выдуманную, ложную справедливость в бренном, грешном, бездуховном мире. Может быть, таких людей и воспевал Гёте: «Кто вечно хочет зла, и вечно совершает благо»...

Первая наша встреча с Салифовым была в далёком 2006-м, в крытой особой Карадагской тюрьме №8. И во время нашей пылкой дискуссии о ценностном антагонизме, философской интерпретации вечных истин — добра и зла — и культивировании вечного феномена Робина Гуда — преступника-защитника обездоленных и угнетённых Гули сказал довольно эмоционально: «Наблюдая за некоторыми чиновниками, я всегда задаюсь вопросом: кто же на самом деле истинный преступник? Я или они?». В тот год в Азербайджане разворачивались громкие показательные коррупционные дела министров, была арестована банда полицейских оборотней Гаджи Мамедова... И я не нашёл аргумента в бурной дискуссии с ним. Ведь то, о чём мы говорили, — это извечный поединок между желанием и опасением, страстью и стыдом, в котором слабое сердце всегда одерживает победу над сильной волей.

Более того, не успел я покинуть пределы этой тюрьмы, как в камеру Гули ворвался спецназ Минюста. Уволили начальника тюрьмы, Гули заключили в карцер, в зоне ввели особый режим. И всё только потому, что мы вели дискуссии о добре и зле, о вечных истинах, всё только лишь из-за того, что пытались понять друг друга, разгадать мотив в поиске понимания категорий истины и справедливости...

Эйнулла Фатуллаев и Гули, 2006 год, тюрьма №8

С тех пор мы не виделись. И вот сейчас в вечернем Стамбуле под бременем мыслей о прошлом перед моими глазами одна за другой мелькали сцены, словно художественная картина о днях минувших... Тем временем наш броневик наконец-то подъезжает к его резиденции.

На улице мрак. Довольно мрачно и на душе. Перед домом выстроилась мощная охрана. Входим во двор. И здесь, во дворе, много людей. Да это не резиденция, а хорошо эшелонированный укрепрайон какой-то. Весь дом оцеплен живой непробиваемой силой. Каждый из них готов принять удар на себя и погибнуть за своего вожака. Почти как на войне. Только вот за что готовы отдать жизнь эти ребята? Во имя каких идеалов и ценностей? Ради своего вождя — принцип нечеловеческой безграничной личной преданности. Всё, что я вижу, навевает мотивы культовых для 80-х и 90-х годов произведений Марио Пьюзо. Весть об аресте в Стамбуле группы киллеров во главе с братом убитого «вора в законе» Ровшана Ленкоранского, готовившей покушение, точнее, нападение на резиденцию Гули, взбудоражила всех воинов нового «Крёстного отца». Они ведут круглосуточную охрану резиденции.

Заходим в дом. Нас встречает семья Гули. Его мать, которая так ждала этого дня на протяжении четверти века. Её лицо озарено радостью и улыбкой, присущей только обретшим счастье матерям. Не могу вспомнить, кто автор этого величайшего изречения: «Господь не может поспеть всюду одновременно, поэтому он и создал матерей».

Здороваюсь и обнимаюсь с сыном Гули. Весь в отца. Он так и не успел насладиться радостью присутствия отца в своём доме. 22 года рос без того, о котором улица складывала легенды и мифы. И вот отец дома, но это уже лидер мафиозной группировки, Крёстный отец, командир вот этой армии людей, готовых броситься в бой. Он в смятении — сын в тени Крёстного отца...

Но вот выходит и сам Гули. Долгие объятия, в глазах стоят слезы, и нет слов выразить обуревавшие нас чувства. Наша встреча на свободе — это, наверное, насмешка запасливой судьбы! Уж слишком долго мы ждали этот день, в который так до конца никогда и не верили. Гули приглашает меня за праздничный стол. Со дня освобождения каждый день в этом доме накрывается праздничный стол, паломничество гостей, друзей и просто сочувствующих не прекращается. Сегодня за этим столом в доме Гули сидит один из известных лидеров турецкой мафии Седат Пекер.

Седат Пекер

Личность Пекера легла в основу образа Полада Алемдара из культового на постсоветском пространстве сериала «Куртлар вадиси» («Долина волков»). Знакомимся с С.Пекером, он меня буквально поражает своими энциклопедическими знаниями об истории Османской империи, долго рассказывает о сельджуках, огузских эпосах. Пекер — фанатичный сторонник пантюркизма и пантуранизма, в дни попытки переворота в Турции летом 2016 года выступил с неожиданным призывом к улице — поддержать Эрдогана. Тысячи сторонников и бойцов Пекера преградили путь путчистам на улицах Стамбула. Путчисты думали, что, в одночасье согнав султана, можно завтра во всех мечетях славить Христа.

Афиша третьей части известного фильма «Долина волков: Гладио»

Один из фигурантов громкого дела «Сусурлуг» — глубинного государства (аналог «Гладио» внутри европейских стран), коалиции элит, провозгласивших верность национализму, корпоративизму и государственным интересам, сегодня пользуется большим влиянием в Турции.

Прообраз Пекера — Полат Алемдар

За столом и брат Гули — Намик, тоже известный криминальный авторитет. Только приехал из Испании.

«Что же дальше?» — произношу с глубоким выдохом, смотря прямо в глаза Гули. Как же он сумеет распорядиться этим большим влиянием, авторитетом, верой людей... «Не знаю, пока ничего не знаю», — с таким же глубоким вздохом произносит Гули. «Пойдём, подышим свежим воздухом».

Снова выходим во двор. И тут же вокруг Гули образуется живое кольцо из бойцов. Они не отходят от нас ни на шаг.

Эйнулла Фатуллаев и Гули в стамбульской резиденции Салифова, 2017 год

— Словно и не было этой четверти века, — произносит Гули. — Вот ты как-то прислал мне роман Василия Гроссмана. Я прочитал его с большим интересом. Выделял каждую строчку и мысль, запавшую в душу, своим тюремным карандашом. Вчера вспомнил интересную фразу из этого романа, что танец юной девушки на первом балу дольше, чем 25 лет затворничества узника тюрьмы Шлиссельбург. Будто всего этого и не было.

— А теперь посмотри на Луну, – я устремил свой палец в небо, в бледное и нежное ночное светило над двором. — Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

Автор статьи:
Эйнулла Фатуллаев для Haqqin.az (Азербайджан), 09.11.2017

Если вам понравилась данная статья, поддержите проект!